— Так мы вроде не туристы во Времени, и не на экскурсии по городам и селам СССР.

— Да я понимаю, просто накатило…

Помолчали, пожевали сухарей, каждый понимал, что сейчас они никуда не двинуться.

— Собрали блин припасов на дорожку — пробурчал Борис — неизвестно когда и покормят.

— До вечера протянем — покормят. А вот запастись, вряд ли выйдет.

Ситуация менялась, штаб фронта требовал, и вскоре, уже советские части пошли на прорыв, занимая улицу за улицей. Экипаж получил приказ поддерживать огнем пехоту, и не пропускать бронетехнику противника, если, не уничтожая, то выводя из строя. Вскоре прибежал Вася, по рации передали вводную, и передышка кончилась.

— Вперед на Запад! — Трогаясь, прокричал Борис, вспоминая, что вскоре таким и будет девиз Красной Армии, которая начнет освободительное движение.

Генка, молча, вынул снаряд из крепления в башне, вложил в казенник, запер затвор, и пробурчал себе под нос:

— Я бы уже в части, предпочел быть, когда все двинутся на запад…

Пара десятков метров по улицам, и они снова вступили в бой. Несмотря на интенсивный обстрел, надеясь на крепость брони, и на свою сноровку, которая все возрастала — пусть и в малой степени, но парни родившиеся конце 90-х, были немного быстрее, своих предков. Так «Тридцатьчетверке» пришлось и дальше действовать совместно с пехотинцами, перебрасывая тех на броне. Метр за метром, врага теснили, отвоевывая пядь за пядью родную землю. От попаданий броня, казалось, уже беспрерывно гудела, постепенно у танкистов выработалась мгновенная реакция. Борис вовремя подавал, и отводил танк, старался все время подставлять врагу лоб, а Генка, в поте лица, трудился у пушки, стараясь опережать немцев. Ему трудно было, без заряжающего, потому в экстренных случаях, того заменял Боря, перелезая на боеукладку.

Редели ряды пехотинцев вокруг, в еще уцелевшие дома, то и дело попадали снаряды, мины, и пулеметные выстрелы, но танк, каким-то чудом, оставался целым.

— Прут и прут, гады — возмущался Геннадий — а подмоги все нет и нет. Как нужно воевать, чтобы не оставить позиции, и продержаться?

— Вася корректируй, давай, не останавливаясь. Положение все время меняется. Пусть хоть пару залпов дадут. — Не выдержал Борис — еще немного и мы — решето.

Но должной поддержки огнем не последовало, ни через пять минут, ни через десять, пришлось отступить, и оттянуться к своим, основным силам. Не везде, удавалось выдерживать натиск неприятеля, и во второй половине дня немецкие войска снова заняли станцию. А вечером 307-я дивизия перешла в контратаку и отбросила противника. Немцев выбивали из поселка, и заняли оборону, намереваясь уже не впускать их на станцию. Только теперь неполный экипаж «тридцатьчетверки» с номером «79», смог отдохнуть, поесть, и подумать о своем положении.

— Ехали, ехали, и наконец, приехали — констатировал итоги по создавшейся ситуации, Генка. — И куда мы перлись? Хуже будет только под Прохоровкой.

— Да, нужно отсюда как-то слинять — кивнул Борис — возвратиться в свой батальон, узнав — где он, и ждать Артема. Или вестей о нем.

— Это, если о нем с лейтенантом, что-то известно. Но думаю, что нет — только мы можем рассказать.

— Понесла нас нелегкая в том направлении — теперь не расхлебаешь… — Буркнул Борис — спасибо лейтенанту.

— Да мы вообще тут, как чужие среди своих. Все враги, никто не друг — ни на минуту не расслабишься.

— Это точно — везде надзор. Как выкручиваться будем?

— Не знаю, утро вечера мудренее. Завтра посмотрим.

— Ладно, давай отдыхать. Другой возможности не будет.

Но выспаться им не удалось — всю ночь стреляла артиллерия. Особенно «Катюши» и «Андрюши» — установки тяжелых фугасных реактивных снарядов М-31, представлявшие собой деревянные рамы со снарядами-головастиками внутри. Они предназначались для ликвидации дотов и дзотов, тяжелых инженерных железобетонных сооружений.

Боря, не выдержал, высунулся — некоторые снаряды летели вместе с деревянными рамами, а те в полете горели, и это очень впечатляющим зрелищем.

— Ты погляди — как красиво — позвал он друга.

— Мне с утра в прицел смотреть, еще «зайчиков» нахватаюсь…

— Ну как хочешь.

Борис сам понаблюдал, надеясь, что такой мощный удар, нанесет максимальный ущерб, а потом устроился «кимарить» дальше. На следующий день, рано утром Борис с Геннадием, впервые увидели эффект действия реактивных снарядов, посмотрели, как ставятся стационарно «Андрюши». А потом, их танк, в связке с уже знакомыми автоматчиками, проследовал на новый рубеж, который и нужно было удержать. Все началось по-новой, и бои за Поныри продолжались с прежним ожесточением.

В этот день, 9-го июля, немецкое командование сменило тактику, и пыталось взять станцию «в клещи» с ударом по обе стороны от железной дороги. Немцы сколотили оперативную ударную группу, в которую включили 654-й батальон тяжелых штурмовых орудий «Фердинанд», 216-й дивизион 150-мм САУ «Брумбар» и дивизион 75-мм и 105-мм штурмовых орудий. Так же, в атаку пошел и 505-й батальон «Тигров». Атаку также поддерживали средние танки и пехота.

— Хрен мы их сдержим — заметил Генка, когда они заняли позицию, и спешно окапывали танк. — Они бьют бронированным кулаком, а наша защита растянута.

Еще немного, и на них двинулась стальная армада.

— В машину!!! — Крикнул Борис.

Они вскочили в люки, и поспешно открыли огонь по пехоте и танкам. Чем обнаружили себя, и таким образом обозначили цель для врага.

— Вася, Борис, давайте, считайте — сколько сможете. Васек передавай на батарею. Долго мы тут не выстоим. — Проорал Генка, вставляя очередной снаряд.

Приданный им радист, оставил пулемет, и принялся передавать.

— «Гнездо»! «Гнездо»! Я «Ворон». — Полетело в эфир — наблюдаю «Фердинанды». Идут в первых рядах ударной группы, перекатами в два эшелона. За ними следуют штурмовые орудия и средние танки. Их прикрывают «тигры». Как поняли? Прием. Повторяю…

Ударная группа, неудержимой лавиной, наползала на редкий, оборонительный рубеж — тех, кто заманивал врага в огненный мешок. Непосредственно за группой двигались средние танки и мотопехота на бронетранспортерах.

— Не продержимся — застонал Геннадий, тем не менее, наводя пушку, и корректируя угол — это же «убийцы танков». Их в лоб не взять.

— На приколе точно не продержимся — отозвался Боря — ни маневра, ни скорости…. Уходить нужно пока не поздно.

— Заводи. Уведем их за собой…

— Понял.

Борис завел машину, быстро сдал назад, развернулся на месте, и с нарастающей скоростью, рванут с небольшого пригорка. Дальше начались безумные «скачки». «Тридцатьчетверка», лавируя, окруженная взрывами от разрядов, мчалась, едва выдерживая тряску. Преследователи непоколебимо ползли следом, плюя огнем ей в след, и во все, что стреляло им навстречу. Так, через два часа после начала боя, группа прорвалась через совхоз «1-е Мая» к поселку. Горелое. Таким образом, противник прорвался в тыл к защищавшим Поныри войскам. Однако у поселка Горелое советские воины организовали артиллерийский огневой мешок, куда пропустили немецкие танки и штурмовые орудия.

Борис, Геннадий, и Василий, благополучно вышли из боя, но машина получила серьезные повреждения.

— Все, шабаш — приехали — протянул Борька, устало откидываясь назад — никуда не двинусь. Устал. Пусть тащат вместе с нами.

— Не страшна нам бомбежка лихая — оскалил зубы Генка — огонь!

И словно следуя его приказу, огонь нескольких артполков, поддержали дальнобойная артиллерия и минометы.

— Ура! — Хрипло сказал, сорвавший голос Вася, и все засмеялись — они снова вернулись из боя. Все остальное было сейчас неважно.

Своим ходом, их танк больше двигаться не мог, выручили танкисты 103 танковой бригады. Оттянули в ремзону. И уже там, танкисты узнали — маневр немецкой бронегруппы был остановлен минным полем с многочисленными фугасами. К тому же гитлеровцы подверглись авиаудару, и были разбиты. Вечером 9 июля, Поныри были окончательно деблокированы ударом 4-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Советское командование, еще не научилось воевать умело, но первые шаги к этому были сделаны. Только начался третий год войны…